Валерий Газукин

32 Я пришёл к выводу, что целое в картине требует изменения отдельных цветов: я могу писать серый день, но когда смотрю пейзаж в целом, небо становится красным или чёрным при взаимодействии с разными объектами натуры, будь то сарай или дом. Существует пространство, но существует и особое цветовое пространство: ра- ботая на натуре, я воспроизвожу некое пространство, которое в ходе достижения цветового единства видоизменяется, как бы сплющивается, сливается с плоскостью, сохраняя те пространственные возможности, которые заключены в цвете и во взаимо- отношении цветов. Постоянно оперируя цветом, я пришёл к важному выводу: общая концепция картины сдвигает все цвета, и в этом заключаются колоссальные возмож- ности цвета в живописи. Ценность живописи создаётся не фактурной плоскостью, а цветовой: она рождается от цветовой плоскости и от цветовой массы. Именно цвето- вые массы строят на плоскости живописное цветовое пространство. Решение проблемы пространства является, по существу, и решением проблемы времени. Когда плоскость становится цветовым пространством, время растягивается, мгновенное восприятие становится длительным переживанием. В этом времени нет различия сегодня и завтра: как цветовое пространство тяготеет к тому, чтобы стать космическим пространством, так время переживания тяготеет к бесконечности. Мне довелось увидеть в Париже в Лувре те картины, в которых это ощущение бес- конечности выражено с большей силой. Это, в первую очередь, «Коронование Марии» Фра Анжелико – флорентийского живописца первой половины XV века и его же фрес- ки из монастыря Сан-Доменико во Фьезоле близ Флоренции. Я был потрясён, уви- дев «Положение во гроб» Тициана. Но особенно близким мне художником оказался Камиль Коро. Я понял, что хотел бы всегда жить теми чувствами, которые волновали Коро, постигать то, что он нашёл в своих картинах, притом не только в пейзажах. Но у меня есть и впечатления ещё более сильные, чем те, которые я получил в Лувре. Это моя поездка вместе с женой в Ферапонтово, где я увидел фрески Дионисия. Компози- ция и свет, мироздание и его духовное, мистическое существо, колористическое выра- жение грандиозной картины мира меня ошеломили, и нужна целая жизнь на осознание того, что создал Дионисий. Александр Павлов, наш оренбургский живописец, говорит, что существо живопи- си – свет, и это вытекает изо всего, что создаёт он в живописи. Мои ранние работы тоже строились на световой структуре. Но я не мог быть догматически предан одно- му принципу: меня несло в другую сторону, в цветовой поток, и я стал изучать звуча- ние, дыхание цветовых масс, докапываться до сущности колоризма. Однако нет цвета без света, и я, оперируя цветовыми массами, исходил из того, что они возникают при определённом освещении и несут его в себе. Основой моей живописи остаётся цвет, но поле деятельности в искусстве не- обозримо. Молодые художники Оренбурга, занимавшиеся со мной, непосредственно