Оренбургский пуховый платок

Как обед подавать. Я и хлеб испеку Да и кашу сварю. У плохой хозяйки дома Ходят дети босиком. Ни порядка, ни прибора, Всё разбросано кругом. Всюду сор, всякий вздор Для хозяйки позор. Этот дом не поймёшь И концов не сведёшь. А если любит кто трудиться, Вольён тот и отдохнуть, Погулять и порезвиться Да и в книжку заглянуть. Что за стыд, как не знать Ни читать, ни писать. Я и книжку прочту Да и счёт поведу. Станем дружно мы трудиться И друг другу помогать. Надо много лет учиться, Чтобы что-нибудь да знать. На других я погляжу Да свой ум приложу. А чего я не смогу, То я в книжке найду. Не страшна работе бедность, Кто работает, тот сыт. А кто к труду имеет ревность, Бог того благословит. Будем шить, будем мыть, Будем денежку копить. И себе я сберегу, И родным помогу. Вот за этот стих я отгребла в полном количестве три аршина ситца. Тогда это было сказкино богатство. А почему это стихотворение я расска- зала сейчас? Потому, наверно, я скоро не стану. Пускай мой стишок останется жи- вым. Его ж никто не знает кроме меня… Ну… Откричала я своё. Клуб зашумел ладошками. Все в зале всё ахали от восхищения: – Ну, видать, эта пройдоха будет! РУКАМ РАБОТА – ДУШЕ ПРАЗДНИК В двадцать седьмом году у нас со- здали пухартель «Жёлтинское товари- щество». Все наши сразу качнулись в артель. Она обеспечивала нас пухом, нитка- ми. А мы знай вяжи. Девушкам вываливалось работать больше всех. Днём дома, а с вечера под самый рассвет, до трёх часов ночи, вя- жешь на посиделках. Посиделки – это, думаете, что, поло- вецкие пляски да скачки в обжимку с ухажёриками? Не-е-е... Да приди я с посиделок без каймы, мать тут тебе сразу сымет строгий и горя- чий спрос, почему это кайма недовяза- на. В другой раз и не пустит. А вязали мы крепко. Точно машины. Старались к работе. По книжкам, на платок отдай двести пятьдесят семь часов чистого времени. У нас же как неделя, так и платок. А чтоб выбегало подешевле, девчонки всклад собирали на общий керосин. Си- дели вместе в одной хате и вязали, вяза- ли, вязали… Вот у нас была своя дружина. Лиза Андреева, Маруся Ильина, Па- шаня Фёдорова, Фёкла Миронова, Луша Радушина, я, Федюня Ульванова, помер- ла, сердешная. Потом вот ещё Наташа Самойлова. Тоже примёрла... Что его на других жалость класть, тут сама по коленки уже в земле. Полный год с верхом сидела я у дочки слепая. Натолкалась на операцию. Сде- лали операцию на правый глаз. А левый с обиды, что ли, забастовал, ничего не желает видеть. Всего двадцать процен- 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75