Штурм Берлина

Взяты уже крайние дома городка. Знаменосец исчезает между развалинами, но через несколько мгновений весь в кирпичной пыли он взбирается на полуразрушенный дом, и снова издалека виднеется развевающееся по ветру знамя. Последние строения очищены, батальон выходит на железнодорожную линию и прочно закрепляется здесь в ожидании приказа. Капитан КУЗЬМЕНКО Я засыпал, как вдруг вбегает к нам в землянку телефонист. — Ткаченко, быстро бери рацию и давай на машину! Скоро вышел и наш командир полка, любимец всех гвардейцев, подполковник Васильчев. С ним какой-то полковник. Перед тем как тронуться, подполковник спросил меня: — Ну как, Ткаченко, радиостанция в порядке? — В порядке, — говорю, — надеюсь, не подведёт, товарищ подполковник. — Смотри же! Это он всегда так, для порядка. Накануне мы с радиомастером Щербаком Виталием Семёновичем заменили подработанные лампы, поставили новое питание, все контакты зачистили. Едем. До командного пункта три километра. Вот и высота. Поворот налево — овраг. Машину — в укрытие, мы– на высоту. Развернул рацию — через 30 минут у меня уже бесперебойная связь со всеми абонентами. Душа ликует — наконец-то! А в голове мысли о далёкой Сибири. Что сейчас там думает брат, вернувшийся домой после ранения? А что думают все советские люди? Наверное, их думы здесь, с нами, здесь, где немцы всю ночь бросают осветительные ракеты, страшась, как бы русские не застали их врасплох. Что ж, бросайте свои ракеты. Всё равно не поможет: ваш час пришёл, до него осталась считанные минуты. В 7 часов 30 минут утра запрашиваем дивизионы о готовности. Докладывают, что готовы. Все то и дело взглядывают на часы. Командир полка делает рукой знак: подготовиться. У меня уже все стоят на приёме. — Огонь! Все наперебой отвечают: — Приняли — огонь. Приняли — огонь. Огонь… огонь… Устремляемся к ячейке наблюдения.