Штурм Берлина

Итак, наш окоп оказался в полосе обстрела. Некоторые в таких случаях говорят: «авось, пролетит мимо…» Но мне на «авось» надеяться не хотелось. Я быстро перебрался в другой окоп, вырытый по правую сторону орудия. То же самое приказал сделать двум номерам, находившимся вместе со мной. Окоп опустел, только на бруствере сиротливо осталась солдатская шинель… Теперь я стал внимательно следить за «Господским двором». Через некоторое время я увидел под небольшим фруктовым деревом чуть заметный, быстро рассеивающийся в ветвях дымок. Последовал далёкий выстрел, и нас оглушило разрывом снаряда. Комья земли огрели по спинам, окоп заволокло дымом. — По местам! — скомандовал я и выскочил из окопа. Разъяснять наводчику цель не было времени. Потерять момент — значит погибнуть. Я бросился к орудию. Прицел 26, перекрестие панорамы под дерево, снаряд в казённик. Выстрел. Недолёт. Прицел 27. Перелёт. Наводить ниже! Заряжающий, быстро! Под деревом вновь обрисовался белый дымок. «Быстрей огонь, — промелькнула мысль, — кто кого?" — Ложись! Вражеский снаряд разорвался на бруствере под орудием. Пыль, земля, дым, свист осколков… — Заряжай! И, не дожидаясь, пока рассеется дым, сквозь пелену навожу под дерево. — Огонь! — командую сам себе. Клуб чёрного дыма в районе белых вспышек. — Еще последний! — Там же! — Пожалуй, хватит, — слышу голос Меликошвили. Да, действительно хватит. Под деревом виднеется вьющаяся струйка дыма. Потом вырывается сноп пламени, рвутся снаряды, бушует пламя… Немцы разбегаются… — А ну, ещё снаряд по немчуре! . . . . . . . . . . . . . . . Несколько успокоившись, мы заметили исчезновение оставленной на бруствере шинели. Подойдя поближе к окопу, мы увидели на её месте только воронку от снаряда.