Штурм Берлина

названию. Мы слышали рёв тигра. Мои солдаты смеялись: «Это не то логово зверя, тут гораздо более мирные звери, чем те, с которыми пришлось нам почти четыре года воевать». Я вызвал гвардии младшего лейтенанта Мозжилина, приказал ему взять взвод, ручной и станковый пулемёты, продвинуться по Зоологическому саду, разведать противника, засечь его огневые точки. В саду было темно. Слева от нас горела кирха, справа горели дома, но сам сад находился как бы в тени. Вслед за Мозжилиным пошли сапёры с миноискателями и взрывчатыми веществами. Они должны были взорвать кирпичную стену зоосада, сделать в ней проходы. Из сада били автоматчики, стреляло несколько пулемётов. Мозжилин вошёл в сад. Там его взвод залёг и стал вести ответный огонь. Через связного младший лейтенант сообщил мне: остановился возле искусственных пещер. Это были пещеры для зверей, они были выложены камнем, и немцы использовали их для своих позиций. Я связался по радио с Героем Советского Союза полковником Шейкиным, командиром полка. Он приказал мне к утру взять зоосад и выйти на линию железной дороги. Нам была придана артиллерия — четырнадцать автомашин с пушками на прицепах да ещё полковая батарея на конной тяге. В 3 часа ночи мы пошли в наступление. Немцы группками по два-три человека занимали оборону в различных местах сада, в звериных пещерах и ровиках. Звери разбежались по саду, сквозь стрельбу мы слышали опять рёв тигра, вой шакала, мяуканье диких котов. Кто-то заметил на высоком ветвистом дереве какую-то фигуру и решил, что это вражеский снайпер — «кукушка». Протрещала автоматная очередь, и фигура кувырком полетела с дерева на землю. Каково же было удивление и огорчение бойцов, когда они увидели, что убита обезьяна. Мы прошли почти весь Зоологический сад и натолкнулись на кирпичную стену. Тут я решил применить артиллерию. Подъехали автомашины. Командир второй роты старший лейтенант Кручинин доложил: впереди огромная крепость. Это было для нас некоторой неожиданностью. На карте крепость не значилась. Я подумал, что Кручинин называет крепостью какое-либо укреплённое здание. Но Кручинин настаивал на своём: огромная пятиэтажная крепость, окна заложены стальными плитами; машины развернулись, пушки бьют по крепости, но не пробивают её стен. Я подошёл и увидел в предрассветной мгле огромную мрачную башню. Серые, бетонные стены её были не обработаны, на них была печать опалубки