Штурм Берлина

Навсегда останется в моей памяти день 23 апреля, день, когда мы вступили в Берлин. Город пылал. Рушились горящие здания, в воздухе проносились огромные головешки. Наступила ночь, но мы едва заметили это. Всё было озарено пламенем пожаров и окутано густым дымом. Узкие берлинские улицы были усыпаны грудами кирпича, обломками мебели, среди них валялись вражеские трупы. Штаб, который обслуживала наша радиостанция, двигался метрах в 600- 800 от передовой. Радиостанция, смонтированная на автомашине, шла с командным пунктом, менявшим по нескольку улиц в сутки. Радисты при каждой такой смене должны были дать сигнал — «связь кончаю», свернуть радиостанцию, чтобы вскоре, по приезде на новое место, развернуться и начать восстанавливать потерянную на время переезда связь с корреспондентом, который в этот момент, быть может, сам переезжает из горящего дома… Такое напряжение продолжалось все дни штурма. Несколько суток кряду мы не спали — сон стал недосягаемей роскошью. Но о себе никто не думал. Беспокоились только о связи. Приходилось преодолевать, казалось, непреодолимые трудности, чтобы сберечь рацию. Приезжая на новое месторасположение, первым долгом бросаешься искать укрытие для радиостанции. Более или менее надёжно укрыть ее от осколков, пуль и огня можно только в подворотнях или в достаточно просторных вестибюлях зданий. Подыскав подходящую по ширине и высоте подворотню, мы вгоняли машину и развёртывали радиостанцию. Антенна ещё только укреплялась наверху дома, а дежурный радист, включив питание, уже вслушивался в эфир. Улицы кишели автомашинами и танками, и от работы моторов в наушниках стоял неистовый треск. Но острый слух опытного радиста всё-таки улавливал среди этого сплошного шума, усугубляемого работой тысяч радиостанций, слабый писк своего корреспондента. Надо было видеть, с каким напряжением сидел в такие минуты радист с наушниками и какой радостной улыбкой озарялось его лицо, когда ему удавалось поймать «уходящую» волну. Казалось, что вся жизнь твоя зависит от этих едва слышимых звуков. Впрочем, это недалеко от истины. Ведь порой жизнь не только радиста, жизнь тысяч таких же, как и он, солдат зависит от точности приёма нескольких цифровых групп. Мне особенно запомнилась одна боевая ночь. Расположившись, как обычно, под аркой ворот и войдя в связь со своими корреспондентами, мы решили впервые за сутки поесть. Вдруг прибегает часовой: — Дом горит!